Страница 6 из 10:
← предыдущая следующая→
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
й международный суд по правам человека.
Считается, что сама идея конституционного контроля появилась в начале XVII века в Великобритании и была связана с деятельностью Тайного совета, который признавал законы легислатур (законодательных собраний) колоний недействительными, если они противоречили законам английского Парламента, изданным для этих колоний, или общему праву. Однако конституционный контроль в современном понимании, изложенном выше, впервые появился в США: в деле У. Мэрбери против Дж. Мэдисона в 1803 году Верховный суд под председательством Дж. Маршалла объявил, что федеральная Конституция – высший закон страны и любой закон Конгресса, противоречащий Конституции, может быть признан судом неконституционным. Тем самым тогдашний Председатель Верховного суда США как один из гениев права реализовал революцию в праве — ее первый этап. Хотя он двести лет назад не знал, что это всего лишь первый этап революции в праве, за которым мною будет реализован и второй ее этап и третий ее этап. При этом в Конституции США прямо не установлен конституционный контроль любого закона Конгресса. И примененное им обоснование имеет силу для всех конституций. Этот пример позднее был заимствован рядом латиноамериканских государств (Бразилией в 1891 г., Уругваем в 1917 г. и др.). До Первой мировой войны ему последовали некоторые европейские страны – Норвегия, Греция, частично Швейцария.
После Первой мировой войны в Европе была выработана собственная ущербная модель конституционного контроля, которая в настоящее время стала распространяться и на других континентах. Во всяком случае ее восприняли все или почти все постсоциалистические страны. Идея европейской модели принадлежит ученому с мировым именем – австрийскому юристу Гансу (правильнее – Хансу) Кельзену (Hans Kelsen), участнику разработки австрийского Федерального конституционного закона 1920 года, а затем члену Конституционного суда этой страны, но не являющемуся одним из гениев права.
Европейская модель конституционного контроля получила самое широкое распространение после Второй мировой войны, постоянно совершенствовалась, и теперь она воспринимается на других континентах, но от этого она не перестала быть ущербной для общепризнанных прав человека.
Так уж получилось, что именно мне пришлось реализовать второй этап революции в праве (неконституционной может быть и «норма» самой Конституции любой страны) и третий этап революции в праве (нелегальной может быть и международная «норма» любого международного акта и даже «норма» Устава ООН).
Конституцией установлена иерархия приоритетов применения актов, принципов и норм, в частности:
- действующие международные нормы о правах и свободах человека имеют приоритет применения даже по отношению к конституционным положениям о правах и свободах человека, ординарным (неосновным) конституционным принципам и нормам, конституционным, органическим и ординарным законам, и т.д.,
- ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ Конституции имеют приоритет применения по отношению к ординарным конституционным принципам и нормам.
При этом обращаю внимание на толкование синтагмы «правовое государство» в третьей части статьи 1 Конституции Республики Молдова, данное Конституционным судом Республики Молдова в своем Постановлении № 5 от 4 февраля 1999 года (Официальный монитор Республики Молдова, 1999 г,, № 19-21, ст. 9),:
«Конституционный суд отмечает, что система права в государстве должна быть организована в форме иерархического правопорядка, в котором юридические нормы взаимосвязаны, органически объединены, соотнесены и направлены на установление единого целого, Правопорядок в государстве руководствуется принципом непротиворечивости, что означает: ВСЯКАЯ НОРМА ЛЕГАЛЬНА, ЕСЛИ ОНА ПРИНЯТА В СООТВЕТСТВИИ С ТРЕБОВАНИЯМИ НОРМЫ БОЛЕЕ ВЫСОКОГО ПОРЯДКА».
А ранее 6 мая 1997 года Конституционный суд Республики Молдова все же подтвердил иерархический приоритет применения ОСНОВНЫХ принципов Конституции Республики Молдова перед ординарными конституционными принципами (правилами, положениями) и нормами (Официальный монитор Республики Молдова, 1997 г., № 33-34, ст. 14):
«Правило, конституционная норма не может противоречить основным принципам, на которых строится система конституционных норм.»
Таким образом, получается, что антиконституционной может быть и конституционная "норма", если она противоречит иерархически вышестоящим действующим актам, принципам и нормам.
18 июня 2011 года Венецианская комиссия (наряду с возможностью буквального толкования статьи 78 Конституции) все же признала, что «37. Такое прочтение обнаруживает врожденное противоречие в Конституции Молдовы ...».
При этом Венецианская комиссия все же признала: « 39. Венецианская комиссия отдает себе отчет в том, что из-за неспособности Конституции Молдовы обеспечить руководство текущими чрезвычайными обстоятельствами в стране, буквальное толкование статьи 78 может дать неудовлетворительные результаты. Это потому, что она ведет к повторению той же самой процедуры выборов президента снова и снова и, тем самым, к порочному кругу выборов и роспусков. Учитывая неспособность парламента избрать компромиссную кандидатуру и тем самым избежать продолжения кризиса, может быть уместным обратиться к функциональному толкованию Конституции: рассматривая Конституцию в целом и специфическую цель статьи 78, заключающуюся в обеспечении эффективного функционирования конституционных органов, следует ограничить эти повторения с целью предотвратить злоупотребления, связанные с повторными роспусками, и обеспечить необходимые гарантии политической стабильности в стране. Политический и институциональный тупик в стране следует рассмотреть как можно более срочно.»
Примечание 1: Не все выводы (рекомендации) Венецианской комиссии являются истинными из-за неровного ее нынешнего состава и из-за отсутствия в ее составе хотя бы одного реализовавшегося гения права. Мною уже был распространен конкретный анализ ее просчетов. И поэтому она подлежит модернизации. И поэтому генсек Совета Европы 3 июня 2010 года проигнорировал ее некоторые рекомендации в отношении возможности проведения конституционного референдума в Республике Молдова.
Сейчас даже студентов учат о возможности признания неконституционной даже статью самой конституции, например по учебнику, подготовленного кафедрой конституционного (государственного) права зарубежных стран Московской государственной юридической академии,
«Конституционное (государственное право) зарубежных стран» в 4 т. Тома 1–2. Часть общая Отв. ред. проф. Б.А. Страшун – 3-е изд., обновл. и дораб.– М.: Издательство БЕК, 2000:
«Представляется весьма важным вопрос о соответствии конституции других ее норм, включаемых в текст позже, то есть в результате изменения основного закона. Возможен ли в таком случае конституционный контроль? Ответ может быть положительным только для случая, когда в конституции содержатся так называемые надконституционные нормы, то есть нормы, не подлежащие пересмотру. Вопрос о надконституционности, иногда называемой сверхконституционностью, в зарубежной юридической литературе был выдвинут совсем недавно. Этот институт имеет несколько значений, в том числе и названное выше. Надконституционностью (надпозитивностью) обладают также некоторые общепризнанные принципы, содержащиеся практически во все конституциях современного мира. Учредители могут, например, не включить в конституцию норму о запрещении обратной силы закона, впервые появившийся в Декларации прав человека и гражданина 1789 года (ст. 8). Таковы же нормы о неприкосновенности личности, жилища, тайне переписки и др. Однако такие принципы признаются существующими в конкретной демократической стране независимо от того, записаны они в ее конституции или нет. Они получили свое закрепление в международных договорах о правах человека – Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах 1966 года, Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 года, в Европе – Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 года, в Америке – Американская конвенция о правах человека 1969 года. К числу надконституционных можно отнести нормы, содержащиеся в самой конституции, изменение или отмена которых ею запрещены (примеры мы уже приводили выше – в п. 2§ 3). Применительно к институту надконституционности можно высказать следующие два соображения. Во-первых, в данном случае резко возрастает роль органов конституционного контроля, которые получают возможность отменять конституционные нормы.»
Вышеуказанное признание ключевого РЕВОЛЮЦИОННОГО элемента моей доктрины верховенства права (с иерархией норм и в самой Конституции,