Страница 2 из 6:
← предыдущая следующая→
1 2 3 4 5 6
lass="MsoNormal" style="text-align:justify;text-indent:27.0pt">Итак, чтобы
замедлить ход событий, американские власти (через те же рейтинговые агентства,
банки, хедж-фонды) ведут финансовую войну с «более слабыми» звеньями мировой
финансовой системы, стремясь мобилизовать оставшиеся ресурсы для собственного
спасения. Однако размер «черной дыры» американских обязательств (16 трлн долл.
— обязательства казначейства США, включая недавно принятые ипотечные
обязательства; почти столько же — обязательства корпоративного сектора; более
10 трлн долл. — обязательства домохозяйств; до 10 трлн долл. — задолженности
штатов и муниципалитетов; всего порядка 50 трлн долл.; дополнительно — часть
вторичных обязательств еще на 100–150 трлн долл.) многократно превосходит
ресурсы «периферии». Точная оценка степени «токсичности» деривативов
невозможна, т.к. эти обязательства по определению носят искусственный характер:
как правило, это математические ожидания того или иного события (например,
дефолта), которые могут быстро меняться.
Обслуживание
этой пирамиды долгов требует 3–5 трлн долл. только на уплату процентов, что
составляет от четверти до трети годового ВВП США. Даже снижение ставки ФРС
практически до нуля не привело к существенному падению стоимости обслуживания
публичного (штатов, ипотечных агентств и др.) и частного (корпораций и
домохозяйств) долга, т.к. одновременно резко упало «качество» всех несуверенных
долгов.
В этой
ситуации финансовая система США выполняет доступную ей функцию — транслирует
собственную неплатежеспособность вовне, обесценивая активы, компании, целые
страны и континенты. Вообще говоря, это не столько вопрос «злой воли»
американской элиты или «мирового правительства», сколько неизбежная и вынужденная
реакция самосохранения («рефлекс») системы, которая даже в момент
саморазрушения не в состоянии вести себя иначе, чем диктует ее природа. И после
гибели «головного мозга» системы рефлексы могут работать.
Почему именно
Россия должна быть «мишенью»?
Не только
Россия, но все страны, неспособные «закрыться», защитить свою внутреннюю
экономическую систему от финансовых цунами, инициируемых в тектонических
разломах финансовой «земной коры».
Происходит
резкое «денежное сжатие» (бегство в наличность), вызванное проеданием за
предыдущие десятилетия доходов следующих поколений.
К сожалению,
Россия вынуждена платить больше многих других. Цены на сырье по результатам
«сжатия» могут упасть еще в 2 раза (до уровня в 15–20 долл. за баррель нефти).
Банковская система перестанет не только кредитовать, но и выполнять простые
функции денежного оборота.
Есть угроза
утери «контрольного пакета» как в нашей банковской системе, так и в ряде
крупнейших корпораций. Критический импорт не может быть обеспечен при устойчивых
ценах на нефть ниже 25–30 долл. Рубль после истощения валютных запасов ЦБ РФ
попадает в режим практически неуправляемой девальвации, многие компании
вынуждены будут объявить дефолт по внешним долгам, бюджеты всех уровней
вынуждено секвестируются, инфляция ускорится, уровень жизни населения упадет на
треть, падение производства, лишенного внешнего и части внутреннего спроса и
источников инвестирования, станет устойчивым и самоподдерживающимся.
Всего этого
может и не случится (это параметры «жесткого сценария» — см. ниже), но понимать
«правила игры» и состав команд (и судей) необходимо: никто не даст отсидеться
на «скамейке запасных».
В этой игре,
где крупье меняет правила по ходу не устраивающей его партии, действует простое
древнее «правило правил»: кто играет по чужим правилам, тот проиграл, не успев
сесть за игровой стол.
Россия
продолжает играть по правилам, делая вид, что с нами поступают так же. Теряя
время, валютные резервы, запас прочности, Минфин РФ и ЦБ РФ на каждом витке
обесценения российских активов имеет ухудшенные позиции.
К концу января
2009 г.,
менее чем за полгода открытой фазы кризиса, Россия потеряла треть резервов (200
млрд долл. из 600 млрд долл. на август 2008 г.), падение производства составило в ряде
отраслей 20–30%, при этом механизмы защиты (меры Правительства РФ по поддержке
предприятий) пока работают только в части перекачки ликвидности на ММВБ (в
валюту). Для сравнения: валютные резервы Китая за 4 квартал 2008 г. выросли на 45 млрд
долл. и приблизились к 2 трлн долл. Это объясняется тем, что в КНР действует
валютный контроль по капитальным и текущим операциям: ни юридические, ни
физические лица не могут без соответствующих оснований (импортные операции)
уходить из юаня в валюту. Банковская система КНР в основном государственная, и
никто не позволяет госбанкам спекулировать нацвалютой. Новый министр финансов
США, когда его кандидатуру утверждали в конгрессе, даже обрушился с резкой
критикой на КНР за заниженный курс юаня. Некоторые сырьевые страны достигли
такой же степени девальвации, как РФ, практически не тратя валютные резервы
(Канада, ЮАР, Австралия), другие пошли по пути РФ (например, Бразилия).
В рамках
монетаристской парадигмы мышления задача решений не имеет: пытаясь ограничить
денежное предложение (чтобы не допустить атак на рубль), ЦБ РФ «добивает»
остатки реальной экономики, остающейся без кредитов.
Страна,
догматично следуя монетаристским рецептам в жестоком (постмонетаристском) мире,
загоняет себя «в угол» тотальной распродажи. Ей грозит утрата остатков
самостоятельной финансовой системы, превращение реального сектора в «бычка на
заклание» для похмельного заокеанского «божка азарта». Справедливо считать это
«ненаучной» (эмоциональной) оценкой ситуации. В терминах рациональных оценок
речь может идти о моделировании возможных сценариев после прохождения нынешней
«точки бифуркации», тех «коридоров возможностей», в которые попадает та или
иная страна (включая нашу), независимо от собственных представлений о себе и
мире, даже если «жрецы системы» (либерал-монетаристы) запрещают думать о
«немыслимом», выходить «за флажки» собственных верований и представлений.
Вместе с тем
мы имеем опыт переформатирования правил игры, странового, корпоративного и
личного выживания, приобретенный в начале 1990-х гг. и в 1998 г. Этот опыт в нынешней
ситуации бесценен.
По крайней
мере, на основании собственных ошибок мы можем решить, чего в нынешней ситуации
категорически делать нельзя, можем выстроить для начала план обороны, понимая,
чего от нас на самом деле хотят.
Речь идет о
необходимости принятия ключевых решений в ближайшие 2–3 месяца — позже из
объятий «черной дыры» мировой финансовой системы Россия может уже не вырваться.
«Точка
невозврата» (момент истины) близка, но еще не пройдена.
План
стратегической обороны: границы дозволенного
Закрытие
западных кредитных рынков для российских компаний привело к быстрому и резкому
«схлопыванию» внутрироссийского кредитного рынка, а также утрате ряда
зарубежных и отечественных активов, заложенных под кредиты. Принятые меры
позволят погасить кредиты только госкомпаний и госбанков, при этом растущая как
снежный ком задолженность частного сектора (через постоянные «вылеты за margin
call») покрыта быть не может. Между тем она оценивается (в соответствии с
трехкратным падением стоимости заложенных активов) в несколько триллионов
рублей, что сопоставимо с денежной массой М2.
Такое
«обескровливание» экономического организма ведет к остановке роста и рецессии,
особенно в нынешней модели денежной политики (эмиссия денег исключительно под
покупку валюты ЦБ).
Ближайшей
жертвой кризиса становятся компании, сильно зависящие от кредитования:
ритейлеры, девелоперы, строители, сельхоз-производители и др.
Резкое падение
потребительской и инвестиционной активности, сужение горизонта инвестирования с
нескольких лет до месяцев и дней «пригвоздит» отрасли, ориентированные на
внутренний спрос, которые и надо поддерживать прежде всего. Но поскольку
гораздо более серьезный лоббистский потенциал имеют экспортно ориентированные
отрасли, львиную часть госсредств получат они. И для поддержки внутренних
отраслей может не хватить ни времени, ни денег. Это — сценарий управляемого
полураспада экономики страны на два сектора: спасаемый сырьевой и «остаточный»